«Лозунг «Хватит бухать!» вызывает такую же реакцию, как и экстремистские лозунги»
За полгода 2015-го в Татарстане от паленой водки погибло в 1,5 раза больше человек, чем за аналогичный период прошлого года. Правоохранители говорят о росте объемов нелегального рынка, а недавно поймали целую банду бутлегеров. Стал народ пить больше или меньше за последнее время, есть ли у страны антиалкогольная политика и приходилось ли вам бороться с пьянством среди подчиненных? «БИЗНЕС Online» отвечают Ирек Миннахметов, Михаил Делягин, Шамиль Агеев, Николай Сванидзе и другие эксперты.
Ирек Миннахметов — генеральный директор ОАО «Татспиртпром»:
— Мы нередко сталкиваемся с попытками подделки наиболее популярных брендов «Татспиртпрома», за последнее время правоохранительными органами были изъяты несколько партий таких изделий. Эти факты, а также статистика госорганов говорит о том, что потребление контрафактной продукции растет. Мы видим, что в некоторых регионах РФ ситуация буквально катастрофическая. В Татарстане рынок все же остается одним из наиболее прозрачных в стране в силу того, что у нас ведется жесткая борьба с бутлегерами и руководство республики уделяет этому очень большое внимание.
Моя позиция такова: мы не призываем людей пить алкоголь и ни в коей мере не пропагандируем его употребление. Но если они хотят его употреблять, то пусть не рискуют здоровьем и жизнью и приобретают качественную, легально произведенную продукцию. Это должны понимать и те, кто призывает прекратить производить алкоголя. Люди, призывающие к этому, безусловно, руководствуются благими намерениями, но освободившаяся ниша тут же будет заполнена производителями контрафакта, которые ради сверхприбылей готовы на любые нарушения закона.
Не думаю, что люди стали больше пить в последние годы, напротив, считаю, что в стране пусть и медленно, но все же растет культура разумного потребления спиртных напитков. Но, конечно же, нам в этом вопросе еще далеко до развитых стран. Антиалкогольная политика в стране существует, ее концепция была утверждена в 2009 году правительством России. Первый ее этап подразумевал создание единого регулирующего органа в этой сфере, сейчас идет второй, в ходе которого должно быть максимально снижено потребление суррогатной и контрафактной продукции, а также должна проводиться кампания по пропаганде здорового образа жизни. Сталкиваться с пьянством подчиненных мне не приходилось. В нашей компании у людей достаточно напряженный темп работы и серьезные задачи, и они не могут себе позволить такие отклонения.
Евгений Брюн — главный нарколог России:
— В России есть хорошая антиалкогольная политика, государство предпринимает меры по ограничению рынка алкогольной продукции, по месту продажи, по времени. Пить в России стали меньше. Мне трудно сказать, что делается в городах с населением меньше 30 - 50 тысяч человек, но в крупных городах стали пить меньше. Это подтверждается нашими цифрами больных, числа отравлений. Тенденции хорошие.
Правда, недобропорядочный бизнес старается усилия государства компенсировать. Активно стали продаваться самогонные аппараты, спиртовые дрожжи, на субботу-воскресенье скидываются цены на алкоголь. В общем, есть противоположные тенденции. Если мы, все вместе объединившись, эти отрицательные тенденции все-таки переборем, то тогда продолжится тенденция по снижению пьянства на Руси.
Михаил Делягин — директор Института проблем глобализации:
— Антиалкогольной политики в России точно нет, это видно и очевидно на улицах. Официальная статистика по снижению объемов производства водки говорит не о том, что люди стали меньше пить, а о том, что водку стали больше производить нелегально. В целом растет доля людей, обычно это те, кому за 30, но есть и среди молодых, которые осознанно не хотят пить и отказываются от потребления алкоголя. Это элемент популярности здорового образа жизни.
Но основная часть как раньше спивалась, так и сейчас спивается. Что касается политики государства, я могу засвидетельствовать, что трезвые пробежки в ряде регионов приравниваются к экстремистской деятельности. Лозунг «Хватит бухать!» часто вызывает такую же реакцию, как и действительно экстремистские лозунги. В этом отношении позицию государства можно назвать алкогольной, а не антиалкогольной.
Олег Афанасьев — руководитель пресс-службы ПАО «КАМАЗ»:
— У меня есть убеждение, что народ как пил, так и пьет. И никакие меры по повышению или уменьшению стоимости акцизов, к сожалению, серьезного результата не дают. Я очень хорошо помню антиалкогольную кампанию 1985 года, это был период моей юности. И все прелести этой кампании с очередями, с паленой водкой, спиртом я испытал. И еще тогда убедился, что эти меры роли не играют. Мне кажется, эта проблема связана с культурой употребления алкоголя. В некоторых зарубежных странах пьют еще больше, чем в России, но там это происходит в кафе, в специальных заведениях, дома, и там это не так бросается в глаза. Меня поразило, что в Германии люди каждый день после работы заходят в пивные бары, выпивают по две-три кружки пива и уходят домой, никто не буянит, не дерется.
У нас этой культуры нет. И люди ведут себя неподобающим образом, отсюда все остальные проблемы. Поэтому культура пития, продажи алкоголя должна развиваться. С этой точки зрения я очень поддерживаю ограничение продажи любого алкоголя после 9 часов, нужно, чтобы он продавался в отдельных магазинах и не был доступен всем и каждому. Я за такие мягкие ограничения, которые затрудняют человеку возможность выпить и дают выбор пойти или в кафе, или домой. А не за жесткие ограничения вроде тех, когда цена алкоголя становится баснословной — человек просто пойдет и ограбит кого-то, чтобы выпить.
Да, я имел опыт борьбы с пьянством среди подчиненных. И, к сожалению, для этого сотрудника он оказался не очень положительным. Я был вынужден уволить его. Невозможно работать с человеком, который употребляет алкоголь. Сам я являюсь умеренным потребителем алкоголя, я из той категории, которая пьет по праздникам или очень большим мероприятиям. И то в последнее время стараюсь себя еще сильнее ограничивать в употреблении алкогольных напитков.
Рустам Батров — первый заместитель муфтия Татарстана:
— В исламе употребление алкогольных и опьяняющих напитков категорически запрещено, поэтому мне сложно отслеживать динамику алкоголизации населения, так как я и все мое окружение живет в таких маленьких мусульманских островках благополучия. Конечно, хотелось бы, чтобы эта часть предписаний нашей культуры распространялась на большее количество татар.
У нас сейчас происходит насаждение культа гедонизма. Это становится смыслом существования. Когда все основные каналы и другие СМИ ставят своей задачей развлекать людей, а не воспитывать в них культуру труда, культуру ответственности перед родиной, перед будущими поколениями и так далее. Когда гедонизм становится трендом, мейнстримом и негласной идеологией, то, конечно, мы будем в итоге получать и наркоманов, и алкоголиков. Сама по себе любая антиалкогольная кампания — это хорошо. Но если человек уже подвержен вирусу гедонизма, то очень сложно будет его вытащить из тисков алкоголизма. Здесь нужно полностью менять координаты человеческой жизни.
Шамиль Агеев — председатель правления Торгово-промышленной палаты РТ:
— Проблема с нелегальным алкоголем началась при Горбачеве, когда государство отпустило монополию на продажу спиртного. С тех пор это становится хорошим способом для подпитки криминала. Когда прибыль может доходить до 300 процентов, даже суровые наказания не останавливают таких дельцов. А народ так устроен, что будет пить то, что подешевле. В России есть проблема с ранней алкоголизацией населения. Не случайно в США до 21 года даже с бутылкой пива нельзя на улице появляться. А у нас чуть ли не у каждого подъезда малый бизнес, связанный с рюмочной... Идет какое-то спаивание населения. Посмотрите, что на дискотеках и в ночных клубах творится — это перебор. На Западе такого уже нет. Там есть культура потребления, у нас, к сожалению, нет. Много декларируется в плане антиалкогольной программы, но алкогольное лобби и то, что бюджет, особенно муниципальный, пополняется за счет алкогольных акцизов, это играет недобрую шутку. Но по сравнению с 90-ми годами сдвиг есть в положительную сторону. Сегодня, к примеру, больше внимания уделяется здоровому образу жизни.
Мое отношение к алкоголю: пью, но с отвращением (смеется). Оно умеренное. Все зависит от ситуации. Летом можно фужер-другой сухого вина, зимой — рюмку-две водочки. А в принципе, лучше не пить. На производстве как-то с этим особо не сталкивался. Отдельные случаи были. Есть люди, которые понимают, но остановиться не могут. А другие дают себе слово, и есть живые примеры, когда уже 15 лет ничего не пьют. Все зависит от головы.
Михаил Смирнов — капитан команды «Что? Где? Когда?», главный редактор портала «Алкоголь.Ру»:
— У нас антиалкогольная политика неэффективна, поскольку сама постановка вопроса неверная. На самом деле это должно звучать как «алкогольная политика». Потому что алкоголь был, есть и будет в жизни каждого государства. Но у нас, к сожалению, выбрали политику ограничений, причем ограничений, свойственных скорее сухим законам. При этом забывают, что все эти сухие законы провалились, включая американский, шведский, финский и два российских.
На самом деле идея отечественной антиалкогольной политики предельно проста: если мы резко повысим стоимость алкоголя в магазинах и не допустим информации об алкогольных напитках в медийном пространстве, то как бы его и нет. Человек, вдохновленный такой политикой, перестанет пить, займется физкультурой, и начнется счастье. Эту идею исповедуют все борцы с алкоголем. К сожалению, наша страна выбрала именно этот путь: повышение акцизов и стоимости спиртного, уменьшение количества алкогольных магазинов и отсутствие всякой информации об алкоголе, поскольку любая информация на этот счет теперь считается рекламой. Результат этой политики мы имеем следующий: сейчас по стране примерно 60 процентов алкогольного рынка ушло в тень, а в отдельных российских регионах, в частности, в Забайкалье, до 95 процентов. Почему? Потому что лицензия по продаже алкоголя очень дорогая, люди зарабатывают очень мало, спрос падает, и магазины поэтому не закупают. К примеру, есть такой поселок Красный Великан, там живут 500 - 600 человек, ближайший магазин, где продают официальную водку, находится от них примерно в 70 километрах. Заработков там нет, покупать алкоголь не на что. Но в течение последних лет знакомые люди привозили спирт, и в поселке покупали по 100 - 200 грамм. Этот спирт хранили дома. И вот пожалуйста: погибла семья, муж и жена, пошли в баню и выпили по 25 грамм. Они не были пьющими, оба работали. Но кто-то им однажды продал вместо этанола — метанол. Сейчас количество смертей от суррогатного алкоголя (разлитого в подвале, с большим содержанием метанола и сивушных масел) запредельное.
Почему возникла такая ситуация? Потому что акцизы перешли уровень разумности уже давно. С каждой бутылки предприятию надо платить 100 рублей акцизов, плюс надо выплачивать зарплату, отчислять НДС. В итоге с каждой бутылки бизнесу остается 6 - 7 рублей. Зато у тех, кто разлил бутылку в подвале, себестоимость копеечная — рублей 20 с этикеткой и пробкой. Даже продавая по 100 рублей, теневой предприниматель получает многократнейшую прибыль. Мы считали: эффективность подпольного бизнеса — около 1000 процентов. И этот вал неучтенных криминальных денег сметет все. Получается, что антиалкогольная политика в России провалилась. Но нашлись люди, которые бюджеты по борьбе с алкоголем успешно осваивают. А алкоголь при этом существует как бы сам по себе. В том же Татарстане в южных районах люди все меньше и меньше покупают алкоголь в официальных магазинах. Зато везут спиртное из Казахстана. Три бутылки казахской водки можно купить за 100 рублей.
У нас сейчас правительство, к сожалению, поверило борцам с алкоголем, что Россия спивается и надо принимать срочные меры. Мы с экспертами взяли и посмотрели статистику (у нас, кстати, водки продается больше, чем производится): если взять официальные продажи водки и разделить объем на численность населения, то получается где-то 6,1 литра на человека в год. Даже если прибавить сюда подпольную водку, то получится 11 литров. Это примерно между 20 и 30 местом по потреблению алкоголя во всем мире. И в течение последних 100 лет Россия занимает эти позиции. То есть мы с алкоголем вроде боремся, а реальная жизнь как шла, так и идет.
Максим Калашников — писатель-футуролог:
— Честно говоря, внешне судить очень трудно. Надо иметь на руках данные о потреблении алкоголя, а оно, как я понимаю, остается запредельно высоким. Повального пьянства в городах внешне стало меньше, но в депрессивных регионах просто бедствие, особенно в деревнях. Здесь этому никакие акцизы не помогают и ограничения по продаже тоже. Мой друг-единомышленник, философ Вазген Авагян выдвинул концепцию «печалемора» — почему люди спиваются. Это было замечено еще в советские годы.
Тогда была категория людей, которая зарабатывала больше, чем минимальная зарплата, но человек начинал жить, когда он начинал зарабатывать 200 рублей. Так вот, была категория людей, которая зарабатывала от 100 до 190 рублей. В этом диапазоне люди уже не умирали с голоду, но не могли позволить себе ничего, они оказывались как будто в социальном гетто, там начинался «печалемор». Сейчас в зоне «печалемора» оказалось, если брать нынешние зарплаты, большинство населения, особенно коренных русских областей. Люди начинают спиваться. Радикально поднять свои доходы, улучшить социальный статус они не могут, и они пьют. В обществе нет великой мечты, великого дела, нет возможности воплощать мечту, расти.
В советские годы мои ближайшие предки повышали социальный статус, поехав на великие стройки, то есть Сибирь, северный Казахстан, южный Урал. Они возвращались домой совсем другими людьми — уже обеспеченными. Тогда люди могли заниматься наукой, расти профессионально. Какой-нибудь токарь шестого разряда сколько зарабатывал? Сейчас все это поломано. И вот наступил всеобщий «печалемор». Поэтому ничего удивительного, что люди спиваются. Сейчас получается, что большинство русских попало в эту зону. Посмотрите на ту же Кострому. Основная масса зарплат — 10 - 15 тысяч рублей в месяц. Это ни о чем. Людям хватает на еду и чуть-чуть больше. А чуть-чуть больше — это уже начинается выпивка. Дальше они пьют, впадают в социальную апатию, больше не могут заработать и от этого пьют еще больше. Лекарство от спаивания страны — гигантские проекты, которые бы дали в жизни перспективу.
Максим Сперанский — директор по развитию нижнекамского ООО «Синтекс-2» (Нижнекамск):
— Я думаю, народ пьет так же, а количество пьющих суррогат возросло из-за цены оригинальной продукции. На мой взгляд, это все связано с экономикой. Элементы антиалкогольной политики в нашей стране присутствуют, скажем, тот же запрет рекламы алкогольной продукции на телевидении. Ведь все познается в сравнении. Если антиалкогольное законодательство Финляндии сравнить с нашим, то, наверное, у нас ее практически нет. Я не специалист, но системности в этом не видно.
У нас приняли закон о запрете распития спиртных напитков в общественных местах, но как пили раньше во дворах, так и пьют. Одно дело — принять закон, другое — следить за его исполнением. Не надо изобретать велосипед, надо идти по самому простому пути, а именно: следовать мировым практикам. Что касается нашего предприятия, то есть все для того, чтобы фиксировать пьянство, алкотестеры в том числе. Но у нас в стране прийти на работу с похмелья — это как с добрым утром.
Николай Сванидзе — тележурналист, историк, профессор, член Общественной палаты РФ:
— Я благодарен вам за то, что вы считаете меня экспертом именно в этом вопросе. Думаю, что никакая антиалкогольная политика в нашей стране не проводится. Хотя проблема алкоголизма всегда была в России острой и сейчас будет еще больше обостряться. В связи с тем, что ухудшается экономическая и, соответственно, социальная ситуация. Сейчас уже появляется информация об увеличении смертности в России, а это прежде всего связано с увеличением количества стрессов. Люди в ситуации ухудшающегося экономического положения, снижения зарплат, снижения уровня жизни все больше подвержены стрессам, особенно мужское население. Потому что именно мужчины отвечают за благосостояние семьи и именно они психологически больше всего от этого страдают. Поэтому алкогольное потребление сейчас наверняка будет увеличиваться.
Вывешивание уличных антиалкогольных билбордов, реклама на телевидении не отвратят человека от алкоголизма и вообще ни от чего не отвратят. Настоящая эффективная антиалкогольная политика должна заключаться в предложении альтернатив. Если человеку предлагаются хорошие социальные перспективы — это раз, и два — если ему предлагается какой-то иной образ жизни, например, спорт — это и есть антиалкогольная политика. А,если просто говорить, что алкоголь — это вред, то этим никого не спасешь.
Эдуард Юнусов — гендиректор ООО ТД «Челны-хлеб»:
— У меня нет оснований утверждать, что население стало меньше употреблять алкоголь. Любое вмешательство государства в действующую ситуацию несет какие-либо последствия. Изменения в законодательстве по алкоголю, такие как увеличение минимального порога розничной цены, ограничение реализации после 22:00, привели к снижению доли оборота алкоголя в розничных сетях. Да, государство, заботясь о здоровье нации, не в первый раз вмешивается в алкогольный рынок, разрабатывает меры по снижению масштабов злоупотребления алкогольной продукцией и профилактике алкоголизма среди населения. Но если вспомнить историю страны, результаты таких действий не приводили к снижению спроса. Наоборот, спрос перетекает на черный рынок, где идет активная продажа паленого алкоголя, что наносит еще больший вред здоровью людей.
Также увеличилась реализация спиртосодержащих напитков в аптечных сетях. Мое предложение: ограничить количество продажи населению таких напитков свыше 60 процентов без рецепта врача.
Елена Машкова — директор центра маркетинговых исследований и аналитики (Набережные Челны):
— Когда я проводила дискуссии в рамках разработки «Стратегии-2030», ряд медиков подчеркивали наличие проблемы алкоголизации, а жители говорили, что часто видят пьяных на улицах, что на это не реагирует полиция. В статистике смертности растет доля от неестественных причин — от суицидов, травм на производстве, при ДТП. Но как только начинаем подробнее эти вещи рассматривать, становится понятно, что там очень высока доля алкоголизации. И от этого возникает ощущение, что народ спивается. Но есть надежда, что у нас зреет новое позитивное поколение, которое выстраивает свое альтернативное видение жизни, свободное от алкоголя. В частности, в Челнах есть культурно-образовательная платформа «Метро», участники которой постоянно проводят всевозможные мероприятия. Они обсуждают программы раздельного сбора мусора, альтернативные библиотеки, организацию городских пространств. И эти сообщества никем сверху не насаждаются, это не какая-то пропаганда или навязывание сознания. Я просто поражена тем, что у нас есть настолько позитивная, здравая и осмысленная молодежь. И это не 3 - 5 человек, а 200 - 500. Это целые сообщества, группы, которые посвящены темам здорового тела, здорового духа, здорового мозга, здоровой семьи. Это перспективные росточки гражданских инициатив. Может, еще рано говорить о какой-то сформировавшейся группе, но очевидно, что у населения есть запрос на трезвый и здоровый образ жизни.
Насчет антиалкогольной политики... Мне вообще не видно внятной социальной политики. Ее нет ни в одной из областей. Ключевая социальная политика должна быть в том, чтобы обеспечить людям высокий доход или хотя бы приемлемый доход. У нас в одной из фокус-групп при поведении исследований обнаружилась семья, где ребенку деньги два года копят на роликовые коньки. И у нас каждая вторая семья закредитована, больше 40 процентов дохода у людей уходит на продукты питания, а больше 15 процентов — на ЖКХ. Вот люди и вынуждены копить на коньки и лыжи, но при этом бутылку могут купить всегда.
Мое отношение к алкоголю отрицательное. С пьянством бороться в коллективе не приходилось, об этом даже речи не идет. У меня не бывает даже курящих. Может, это связано с тем, что в основном у нас женский коллектив.
Виктор Шендерович — писатель, правозащитник, телеведущий:
— В России есть своя «алкогольная политика» в прямом и переносном смысле, и мы сегодня наблюдаем очевидные ее плоды. Пьянство — это социальное явление, поэтому в нашей стране всегда пили и будут пить. Но во времена безвременья, когда нет перспектив, пьют особенно много. Закончится безвременье — закончится и «алкогольная эпоха», потому что у этого явления исчезнет его социальная составляющая.
Артем Когданин — учредитель и директор компании Ledel:
— Значительных колебаний числа пьющих людей я не заметил. Лица с хронической зависимостью как были, так и останутся, несмотря на все усилия государства по борьбе с алкоголизмом. Однако многие из тех, кто пил для развлечения, стали отказываться от алкоголя. Согласен с тем, что на фоне роста акцизов на первый план выступает рынок нелегального алкоголя. Это опасно, так как хронические алкоголики перешли на более дешевые и некачественные напитки.
На мой взгляд, та политика, которая существует сейчас, довольно жесткая и результативная. В частности, несовершеннолетним лицам сложнее получить доступ к алкоголю, чем раньше. Запрет на продажу алкоголя с 22 до 10 утра снижает общий «градус» ночных происшествий и служит сдерживающим фактором для определенной категории лиц. Поэтому считаю, что антиалкогольное законодательство работает. Я б предложил строже проверять возраст покупателей алкоголя. И активнее бороться с теми, кто распивает алкогольные напитки вблизи детских и школьных учреждений.
К счастью, в нашей компании таких случаев не было. Многие из моего окружения бросают пить и курить. Чаще это те, кто выпивал от обилия свободного времени или за компанию. В связи с тем, что купить алкоголь и сигареты стало сложнее, число импульсивных покупок снизилось.
Юлия Голенева — представитель компании «Еврокап»:
— Я думаю, люди не стали пить больше или меньше. К сожалению, русской народ всегда пил, пьет и будет пить. Экономическая ситуация изменилась не в лучшую сторону, какое-то количество людей потеряло работу, а кто-то ее вообще не имел. Они стали пить больше паленой водки. Я думаю, травятся водкой, которая разливается где-то в гаражах или подвалах. Непонятно какой суррогат, который люди готовы приобретать за маленькие деньги лишь для того, чтобы удовлетворить свои потребности в выпивке. Снижение минимальной стоимости водки до 180 рублей — это посыл государства для того, чтобы народ не пил всякую «бяку», но не все делают правильные выводы.
Я бы предложила ввести более жесткие меры по пресечению безработицы. В Советском Союзе была уголовная статья за тунеядство. Нужно заставить людей работать. Самое простейшее — налил себе с утра стакан, выпил — и все хорошо, жизнь прекрасна. То есть сейчас государство все равно дает социальные гарантии, в том числе помогает алкашам и бездомным. Но сколько им ни помогай, им всегда все мало. Нужно перейти к более серьезным мерам, для того чтобы заставить народ работать хотя бы на каких-то социальных объектах. Скажем, мести улицы за тарелку супа, делать какие-то полезные вещи для страны и государства, для города, чтобы не было возможности пить.
Наше производство связано с большим травматизмом. Поэтому надо быть всегда начеку, следить за собой и товарищем. И, соответственно, наличие человека с алкогольным опьянением недопустимо. У нас был такой факт, что, когда работники проходили медицинское обследование, врач-нарколог предупредил, что есть предположение, что один из сотрудников довольно часто употребляет алкоголь. Мы с ним переговорили. Он взялся за ум. Но в итоге нам пришлось расстаться...
Айгуль Мирзаянова — PR-директор ГК «Нэфис»:
— У меня нет ощущения, что Россия спивается. Мы пьем не больше, но и, пожалуй, не меньше, чем, скажем, в европейских странах. Просто наш народ в основном предпочитает крепкие напитки, и понятно почему. Водка в России — это экономвариант. На мой взгляд, надо срочно возрождать виноделие в наших южных широтах, и столовое вино хорошего качества не должно стоить в магазинах дороже 3 - 4 евро. Это будет реальная альтернатива алкоголизму. Вино вообще стоит особняком среди спиртных напитков — небольшое количество даже полезно для здоровья и уж точно не угнетает дух и не вызывает агрессию, как это делает та же водка.
Сама я и мое окружение уже давно не употребляем этот напиток. Более того, на мой взгляд, сейчас доминирует другой тренд — люди стали больше заботиться о здоровье и своем внешнем виде. Алкоголь если и употребляется, то в небольшом количестве.
Валентин Катасонов — председатель Русского экономического общества, профессор МГИМО:
— Никакой внятной антиалкогольной политики я не вижу, потому что желающему выпить всегда найдется где купить. С другой стороны, как меняется потребление алкоголя на душу населения, мне тоже неизвестно. Если судить по тому кругу людей, с которыми я общаюсь, то мне кажется, что стали намного меньше потреблять, даже молодежь стала рациональнее жить. Я просто вижу, что часто даже не притрагиваются. Хотя, безусловно, круг моего общения весьма ограничен, мне бы не хотелось экстраполировать свой частный вывод на всю Россию.
Надо просто посмотреть статистику Росстата, хотя и она, конечно, тоже неполная и неполноценная, потому что часть продукции контрафактная и контрабандная, поэтому и Росстат толком не знает, сколько производится, сколько реализуется и сколько потребляется. Конечно, если бы у нас был совсем швах с бюджетом, тогда бы опять стали думать, как бы нам использовать эту торговлю для того, чтобы получать какие-то доходы в бюджет. На сегодняшний день, насколько я знаю, доля акцизов от реализации ликероводочной и вообще алкогольной продукции очень невелика.
Толга Акынджы — владелец компании TIS (Елабуга):
— Я живу в России всего 12 лет. Могу сказать, что народ стал пить меньше. У меня нет никаких конкретных данных, это мое личное субъективное ощущение. Что касается поддельного алкоголя, то, как мне кажется, это началось с введения санкций. На рынке стало проще встретить поддельную продукцию. Например, как-то на Новый год в качестве подарка я получил бутылку Hennessey. Но уже от упаковки было видно, что это не оригинальный продукт. Если правоохранительные органы действительно хотят с этим бороться, то у них есть все инструменты для этого. Я думаю это не так сложно.
Я не ощущаю, что у России есть антиалкогольная политика. Может быть, она существует на словах, но фактически ее нет. Недавно я где-то прочел статью о том, что россияне стали пить меньше, но качественнее. Если же человек занят какой-то работой, то у него меньше времени остается выпить. Люди должны быть занятыми. Пьет тот, кому нечего делать. Я думаю, это будет самой главной антиалкогольной политикой. А что касается запретов и цен, то чем выше цена оригинальной продукции, тем больше будет подделок на рынке.
У нас в компании были случаи, что человек приходил на работу нетрезвым. В этом плане у нас все очень жестко. Мы не допускаем человека к работе, если у него похмелье. Если такие сотрудники обнаруживаются, то в тот же момент они увольняются. Сейчас таких проблем мы не испытываем. Сам я пью буквально пять раз в год — на Новый год, день рождения и пару других праздников.
Анна Галимова — президент алкогольной ассоциации Татарстана:
— Легальный продукт, конечно, стал менее доступен, потому что после повышения акцизов он подорожал. Естественно, это снижает потребление легальной продукции при наличии предложений на нелегальном рынке. Менее социально обеспеченные граждане и близкие к маргиналам личности перешли на фальсифицированную и суррогатную продукцию. Это в конечном итоге повлияло и на смертность. Антиалкогольная политика у страны есть, но ее успешность пока вызывает вопросы. В зависимости от того, какая цель ставилась и чего удалось достичь за это время...
Мне кажется, нужно перестать экспериментировать в сфере новшеств в алкогольном законодательстве. Любые нововведение в первую очередь отражаются на легальном сегменте. Бизнес становится более зарегулированным, на него больше ложится финансовое бремя, а нелегальный бизнес при этом выигрывает, растет потребление и т.п. Все эти эксперименты в сфере алкогольного законодательства за последние 10 лет ни к чему хорошему, на мой взгляд, не привели.
Ярослав Пурий — генеральный директор ОАО «Елабужский пищекомбинат»:
— Я думаю, пить ни больше, ни меньше у нас не стали. Как пили, так и пьют. А вот то, что ввели эти сложности с лицензиями на право продажи алкогольной продукции, с акцизами, все это только способствовало и способствует тому, что люди стали покупать подпольное зелье, объемы производства которого, судя по всему, серьезно выросли. Человек, который выпить хочет, он ведь найдет этот алкоголь хоть где. Поэтому я считаю, нужно действовать от обратного. Нужно дать ему доступный алкоголь, но нужно контролировать, вот и все. Человека в 40 лет бесполезно изменять. Если он хочет выпить, он все равно найдет и выпьет.
Трудно сказать, насколько успешна антиалкогольная кампания в стране. Увеличение акциза на алкоголь — это не барьер для тех, кто регулярно употребляет алкоголь, это прежде всего мера по наполнению бюджета государственного. Так с алкоголем не борются. Все должно быть в меру, в пределах разумного. И, конечно же, нужно избегать кампанейщины. Мы же все хорошо помним и горбачевское время, когда и «сухой закон» вводили, и виноградники вырубали. Ничего хорошего нет, когда начинается кампанейщина. Нужна спокойная, системная, кропотливая работа. Для того чтобы у нас молодежь не тянулось к бутылке, нужно развивать дворовые клубы, чтобы дети и юноши были заняты каким-то делом, спортом, физкультурой. Надо начинать с семьи.
Зуфар Гаязов — председатель правления ассоциации рестораторов и отельеров Казани и РТ, генеральный директор компании ООО «Татинтер Ресторантс»:
— Не стоит делать акцент только на отрицательных моментах. Есть ведь и плюсы. Например, это то, что на пост генерального директора «Татспиртпрома» поставили Ирека Миннахметова — это очень правильное решение. Он очень хозяйственный и талантливый руководитель. И чем будет больше ассортимент продукции, которую выпускает «Татспиртпром», тем меньше будет контрафакта. У нас в Республике Татарстан с этим всегда был порядок, лучше, чем в других регионах.
Что касается того, что население спивается, мне очень трудно говорить, потому что я не знаю статистику, но, с другой стороны, хочу сказать, что Казань — столица спортивной державы. На улице уже не встретить молодежь с бутылкой в руках. И хорошо, что приоритет отдается развитию местных производителей. Если это вино, то это Кубань и Крым. Параллельно мы определяем нормальный поток импорта в разумном количестве. Ассоциация рестораторов и отельеров совместно с Госалкогольинспекцией при непосредственном участии уполномоченного при президенте РФ по защите малого и среднего предпринимательства проводили мероприятия по пресечению работы рюмочных, которые работают в формате: пришел, выпил стоя рюмку водки и ушел. Массовый алкоголизм, когда распитие водки считалось нормой, это все осталось с советского периода, когда повсеместно продавалось и употреблялось много алкоголя, ну а в нынешнее время мы все реже с такими эпизодами встречаемся.
Нияз Латыпов — фермер, блогер, посол «Живого журнала» в Казани:
— Когда формировали коллектив у нас на ферме, употребление алкоголя было главной проблемой, с которой мы боролись. И делали это очень жестко. Часто приходилось увольнять за пьянство людей, которые были хорошими специалистами. Потому что один раз простил подчиненного, два простил, а потом дисциплина разрушается и вообще становится невозможно работать. На то, чтобы искоренить проблему пьющих работников, у нас ушло больше года. Сейчас, по моим ощущениям, россияне стали больше пить, как это всегда бывает в эпоху перемен. Это связано со снижением уровня жизни, и как следствие большее количество людей отправляются к бутылке для того, чтобы свои горести или какие-то неудачи залить.
Я считаю, что бороться правительству надо с проблемой, а не с ее следствием, а то, что люди пьют алкоголь, — это как раз следствие. Меры по искусственным ограничениям продаж алкоголя — это не те меры, которые могут принести успех. Ограничивать нелегальный и некачественный в первую очередь алкоголь — это нужно и это святая обязанность контролирующих органов. Другое дело, что не нужно ставить это во главу угла и только этим пытаться спасти наше население от употребления некачественного алкоголя. Первоначально нужно повышать уровень жизни. Люди пьют в больших количествах не для того, чтобы развеселиться, а для того, чтобы забыться.
Азат Гайнутдинов — генеральный директор автономной некоммерческой организации «Центр социальной реабилитации и адаптации»:
— На мой взгляд, сегодня пьют меньше, чем раньше. Этому способствует то, что в связи с Универсиадой было построено много спортивных объектов, и это все доступно для молодежи. Я сам активно играю в хоккей, хожу в тренажерный зал, в бассейн, в футбол нет-нет да играем. Во дворах и парках много оборудованных спортивных площадкок. Люди поняли уже, к чему приводит алкоголь.
Чтобы еще больше снизить уровень алкоголизации населения, я считаю, необходимо эту проблему освещать еще активнее. С той точки зрения, что сразу алкоголиками не становятся. Сначала пьют дорогое шампанское, потом чуть похуже, потом уже на что-то крепкое переходят. Все начинается со школы: выпускной вечер, шампанское... Потом 8 Марта, Новый год... Сабантуй деревенский тоже никак без спиртного не обходится. Я сам не курю и не пью. Если скажу, что не пью 10 лет, то не ошибусь. Я практикующий мусульманин, и мои знакомые все привыкли к тому, что я негативно отношусь к алкоголю. Поэтому уже не зовут на застолья, и, может быть, поэтому я не вижу пьяных.
Сергей Майоров — председатель совета директоров ГК «Магнолия» (Набережные Челны):
— Те люди, с которыми я общаюсь по бизнесу, вообще практически и выпивать уже перестали. Если на столе во время деловых встреч какое-то спиртное появляется, то можно считать, что переговоры не удались. Если сравнивать количество спиртного с тем, что было 10 - 15 лет назад, то его стало в жизни, безусловно, меньше, меньше его сейчас и на деловых переговорах.
А то, что сегодня происходит с продажей алкоголя, те, кто любит выпивать, которым лишь бы что выпивать и только на те деньги, которые у них есть, конечно, покупать алкоголь по новым ценам уже не могут. Отсюда, наверное, и смертность от употребления суррогатного алкоголя увеличилась, и сама потребность таких людей в контрафактном алкоголе. Тем не менее я не думаю, что люди у нас стали больше пить. Потому что если сегодня ты напился, а завтра пойдешь в таком состоянии на работу, то тебя на такой работе держать, наверное, никто не будет. Сегодня, я считаю, пьянство на работе стопроцентно изжито. Если ты пришел с остаточным явлением на производство, то сразу следует увольнение. Сколько я знаю своих коллег, друзей — руководителей предприятий — у всех одинаковые условия.
Антиалкогольная политика — это палка о двух концах. С одной стороны, ты можешь декларировать, что ты хочешь отучить население от алкоголя, но, с моей точки зрения, я же смотрю всегда экономику, люди повышением акцизов на спиртное просто хотят поправить бюджет. Получается, что любая попытка, которая может привести к увеличению бюджета, используется под благими намерениями. Мне кажется, чтобы в части потребления алкоголя все пришло в норму, в стране нужно развивать культуру потребления. За рубежом ведь не так много людей, которые бы употребляли постоянно крепкие алкогольные напитки. Вино за обедом — пожалуйста. Выпил пару бокалов за обедом, потом сел в машину и поехал. Ничего от этого не случилось. Но это вино, оно не так разрушает организм, как другие алкогольные напитки, в каких-то случаях оно бывает даже полезным. Но кто у нас об этом рассказывает? Никто.
Источник публикации: Деловая электронная газета Татарстана «БИЗНЕС Online»
